среда, 28 октября 2015 г.

ВОСПОМИНАНИЯ О ВОЙНЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ. НА УРАЛЕ. 

По прибытию в Вологду, а я это помню, отец дал команду, чтобы люди до особого сообщения от вагонов далеко не уходили. А сам отправился за дальнейшими указаниями. Там и узнал, что Вологда уже отнесена к прифронтовой зоне, а нашему эшелону предстоит продолжить движение на Урал. Местом назначения был назван город Кунгур. О существовании которого в нашем составе вообще никто и никогда прежде даже не слышал.
И мы продолжили путь. Эшелон продвигался очень медленно. Потому что организаторы движения в первую очередь пропускали воинские составы. К тому же, многие участки представляли из себя «однопутку». То есть, сначала до следующей станции по ним пропускался один эшелон или сразу несколько воинских. Приоритет был за теми, что следовали в западном направлении. В Кунгур прибыли 21 июля ночью. Эшелон поставили в одну из тупиковых «веток». Со всех сторон наши теплушки обступал сосновый лесок. Несмотря на летнее время, было холодно. Чтобы согреться, разожгли костры. И так до рассвета. Утром прибыли грузовые машины со скамейками в кузовах и нас, вместе с немудреным скарбом погрузили.
Когда эшелон шёл, в его составе следовали и накрытые брезентом платформы с оборудованием. Пацаны большую часть дневного времени суток проводили возле этих станков и ящиков: там, в темноте, происходящее с ними казалось по-настоящему таинственным путешествием. Рассказывали друг другу страшилки, а, учитывая медленную скорость, иные смельчаки, бравируя перед сверстниками и пугая родителей, по-обезьяньи карабкались с платформ в оконца своих теплушек.

Железнодорожный вокзал в Кунгуре. Современный вид.

Когда из Кунгура отправились в Суксун, поразил сам тракт: для нас это было необычно – по обе его стороны высились могучие берёзы. Да такие, что в иных местах впечатление складывалось, будто люди тянулись они друг к другу, смыкались кронами. Потом – то местные при каждом удобном случае, не без гордости, рассказывали нам, приезжим, насколько тракт этот древний, берущий начало из екатерининского времени. И кого только не повидала эта дорога, кто только не проследовал здесь «…во глубину сибирских гор» и обратно.
Со временем, конечно, они пропадали, но в нашу советскую пору, с её пятилетками и семимильными шагами «преобразований», руки до погибающих берёз и восстановления посадок, конечно же, не дошли. Так, дряхлея и разрушаясь под тяжестью лет, но, не согнувшись, и несли они свою историческую вахту вдоль легендарного Сибирского тракта.
Когда через много, много лет мне довелось проехать здесь вновь, от берёз этих почти ничего не осталось. 

Сибирский тракт.

Декабристо И.И. Горбачевский, житель г. Витебска, проследовавший на каторгу по Сибирскому тракту через В-Суксун.

ЖИЗНЬ В ЭВАКУАЦИИ. СУКСУН.
По прибытии в Суксун, что меня, кстати, тоже поразило, так это то, как нас приняли местные жители. Свободного жилья, чтобы разместить всех прибывших с эшелоном, в посёлке не было. Ожидая эвакуированных, здесь почти по всем домам наметили, какая семья и в каком количестве человек будет поселена в каждом из них. Нас поселили по улице Калинина, 13, в доме Анциферовых. Глава семьи, Михаил Алексеевич, работал токарем на заводе. Здесь же проживала Антонина Никифоровна, его жена - очень грамотная, мудрая женщина, и дед, который умер, спустя непродолжительное время. И я, вспоминаю, как пацаном со страхом проходил через помещение, где он лежал, пока не похоронили. Нас было пятеро – родители и трое сыновей. Анциферовы предоставили нам самую большую комнату.
Что ещё запомнилось?.. Электроснабжение. В первое время энергии, вырабатываемой заводским «локомобилем», не хватало. Он крутил динамо-машину предприятия, но полученных киловат было мало даже на нужды производства. Поэтому почти все частные дома электрического освещения не имели. И поначалу читали, кто при свече, а то и при… лунном свете. Я, к примеру, и сейчас считаю, что испортил этим свои глаза. Смешно сказать, но вспомнили тогда и о лучине. Потом, когда работал на заводе, я сделал коптилку из отходов белой жести.
Надо сказать, что у Антонины Никифоровны в сенках стоял большой кованный сундук. И заглядывать в него она разрешила только мне. А там оказалось столько литературы, начиная с журнала «Нива», который выходил с царских времён, поразившее меня издание фельетонов и рассказов Ильфа и Петрова, и многое другое. Так что я читал, читал и читал. В общем, поселились, огляделись по сторонам… Оказалось, что в этой семье сын – на войне, внук Пашка – где-то в Муроме, сноха заведовала книжным магазином и во время войны… загуляла. Муж-то её, Пашка, как и мой старший брат Исаак, пропал в начале войны, и сведений о них – ни каких… А мы, пацаны соседские, сразу сдружились: вместе бегали, лазали по чужим огородам, хотя свой вот здесь, рядом, но интересней же в чужой залезть… Вплоть до того, что участок Анциферовых примыкал прямо к пруду, там был мостик, лодка стояла. И мы с их внуком, который из Мурома вскоре добрался до уральских своих деда с бабушкой, по тёмному времени, на лодке, объезжали берег, забирались в огород к его тётке, подползали к грядкам с морковью. Надёргаем сколько-то за пазуху и обратно - к лодке. А там выгребем на середину пруда, чтоб никто не обнаружил, сидим в лодке, грызём морковку. На следующее утро соседка прибегает, жалуется: какие-то пакостники там то-то и то-то… А мы с Пашкой сидим и ухмыляемся.
Но, надо сказать, ребята были дружелюбные. В то время, когда мы приехали, никто не знал даже таких слов, как «еврей» или кто-то ещё. И даже на забежавшую не туда курицу или поросёнка говорили «у-у, жид», не зная, что это такое. Потом кой - кто из приехавших сюда людей «разъяснили» им, что к чему. И «жид» стал «жидом», но не для местных, а, как ни странно, для приезжих, таких же… эвакуированных. 
Суксун тех лет.

Центр Суксуна. 1946 г.

Табель успеваемости Сёмы Арша ученика 5 класса. Суксун. 1942г.

Жители Суксуна предвоенного времени.

Где-то шла война, а мы, малышня и подростки, продолжали играть в свои детские игры, мяч гоняли, на лодке плавали под Верх - Суксун и Опалихино - туда, где камыши. Я плавать не умел. И как-то раз ребята взяли меня на лодку, а метров за двадцать от берега говорят: всё, лодку переворачиваем. И давай раскачивать её туда – сюда. Я, с перепугу, бултыхнулся в воду и по-собачьи поплыл к берегу. Так и обрёл первый опыт плаванья. Надо сказать, местные ребята нас, своих сверстников не обижали ни словом, ни делом. Скорее случалось наоборот. Помню, братья Блохины, если что, всегда вставали на мою сторону.
Когда нас эвакуировали на Урал, в начале учебного года меня зачислили в 6-й класс. Не помню, сколько нас там было, но очень немного. Потому что многих моих сверстников забрали в ремесленные училища, другие – в деревню подались. И из того немного в нашем выпускном классе после войны оказалось всего восемь человек. Но наставниками нашими в школе были очень хорошие педагоги…
В 1942-м наступило голодное время, мы с ребятами ныряли в пруду, вылавливали большие ракушки (из них потом в быткомбинате делали перламутровые пуговицы). Ткнёшь ножом в её сомкнутые створки, они распахиваются, а там – моллюск. Его выскребали, очищали, варили в кипятке. Очень даже вкусно получалось. И полезно. Недаром же весь Индокитай считает подобные продукты кулинарным лакомством. 
Молодежь Суксуна 1951г. Сёма Арш и девушки.

С приходом голода всем нам стало не до развлечений: при первой же возможности искали не игру, а работу. Но и тогда местные, как хозяева, к которым мы были определены на постой, так и сверстники - ребята, чем-нибудь ненавязчиво старались угостить: то – картошкой, то – шанежкой или ещё чем. За нами, приезжими, даже закрепили участки земли, чтоб мы могли посадить ту же картошку. Но почему-то, или семян не было нормальных, или земледельческие навыки у горожан отсутствовали, только, в итоге, в поле у нас мало что получалось путного.
(Продолжение следует)

Комментариев нет:

Отправить комментарий

  НАХОДКА! Сколько раз я уже многим говорила: не выбрасывайте ничего из дома. Это память предков. Даже если и нет наследников, не выбрасывай...